Развитие экономики России в конце XVIII в. и в первой половине XIX в. в значительной степени зависело от внешних рынков и надежных торговых путей, в част­ности, от возможности свободного выхода в Средиземное море. Россия проникла эконо­мически и политически на Восток и столкну­лась с интересами Англии в Иране и Средней Азии.

Особое опасение некоторых государств Западной Европы вызывало укрепление по­зиций России на Ближнем Востоке в связи с ослаблением Турции (в результате ряда неу­дачных войн против России) и, в частности, возможность установления преимуществ Рос­сии в пользовании Черноморскими проли­вами.

На этой почве сложился союз между Англией, Францией, Австрией и Пруссией, направленный против России и на поддерж­ку Турции. Официальным мотивом к разно­гласиям между Россией и Турцией являлся вопрос о «святых местах» (Палестина).

9 мая (no старому стилю) 1853 г. последовал разрыв дипломатических отношений между Россией и Турцией. Вслед за этим англо-­французский флот вошел в турецкие воды. 21 июня русские войска перешли р. Прут и оккупировали Придунайские княжества (Молдавию и Валахию).

Военные действия были начаты турками у Исакчи (устье Дуная) 11 октября 1853 г. без объявления войны, а 16 октября 1853 г. турецкий отряд в результате внезапного нападения овладел русским фор­том Святого Николая на Кавказском побережье. 21 октября царское правительство объявило вой­ну Турции.

18 ноября эскадра адмирала Нахи­мова уничтожила турецкую эскадру Осман-паши в Синопском порту. Разгром турец­кого флота ускорил войну России с Англией и Францией, заключившими между собой без замедлений соглашение о совместных действиях. Флоты Англии и Франции полу­чили предписание войти в Черное море с задачей воспрепятствовать дальнейшим действиям русского флота.

В связи с этим русские послы в Париже и Лондоне потре­бовали свои паспорта. В начале марта 1854 г. Франция и Англия, поддержанные Австрией и Пруссией, предъявили России ультиматум об очищении Придунайских княжеств. Ультиматум был отвергнут, 11 апреля 1854 г. последовал манифест Николая I о войне с Францией и Англией, а 15 апреля обе эти дер­жавы объявили войну России. Весной 1855 г. к коалиции воюющих с Россией стран при­соединилась   Сардиния.

 

Состояние военной медицины к периоду Крымской войны

Медицинское обеспечение русской армии строилось на основе устава от 21 марта 1828 г. и изданных в 1829 г. правил «Об учреждении при действующей армии подвижных и временных военных госпита­лей, снабжении оных и управлении по части хозяйственной и медицинской». Согласно этим руководящим документам при каждом корпусе полагался корпусной под­вижной госпиталь, формировавшийся на пе­риод боевых действий распоряжением кор­пусного штаб-доктора через посредство кор­пусного госпитального комитета за счет лекарей и фельдшеров, выделявшихся из полков или из корпусного депо медиков.

Подвижные госпитали сопровождали вой­ска в их походах и должны были во время сражений располагаться возможно ближе к центру корпуса с тем, чтобы быстро ока­зывать медицинскую помощь раненым, а в случае опасности со стороны неприятеля «включаться в карре», образуемое войсками.

Выбор места дислокации корпусного под­вижного госпиталя (КПГ) в предвидении сражения производился корпусным штаб-доктором с обязательным последующим ут­верждением начальником штаба корпуса. Раненые доставлялись в подвижной госпи­таль, как правило, с перевязочных пунктов войсковых частей, где им оказывалась пер­вая помощь лекарями и фельдшерами, остававшимися при своих частях.

Штатные санитары и носильщики в войсках отсут­ствовали, раненые выносились с поля боя солдатами, которые выделялись для этой цели командирами подразделений. В КПГ по штату предусматривался специальный транспорт в количестве 50 линеек, предна­значенных для эвакуации раненых в бли­жайшие   временные  полевые   госпитали.

Временные полевые госпи­тали делились на 4 класса:

• госпиталь 1-го класса на 150 коек,
• госпиталь 2-го класса на 300,
• госпиталь 3-го класса на 600
• госпиталь 4-го класса на 1 200 коек.

Потребное для войск количество временных полевых гос­питалей и установление их классов произ­водилось Главнокомандующим армией. Вре­менные полевые госпитали развертывались на коммуникациях армии и располагались в 2–3 линии, в зависимости от удаления войск от их операционного базиса (исходного положения).

В госпиталях 1-й линии разре­шалось задерживать только тех раненых, которые не нуждались в сколько-нибудь длительных сроках лечения; все остальные эвакуировались в госпитали 2-й линии и далее в госпитали 3-й линии. Дальнейшая эвакуация раненых производилась в постоянные (непременные) военные госпитали.

Санитарные транспорты для эвакуации раненых в зоне расположения временных полевых госпиталей и за пределы театра военных действий отсутствовали. Преду­сматривалось использование для этой цели продовольственных (хозяйственных) тран­спортов и транспорта местного населения. 30 января 1833 г. было утверждено положение об учреждении кадров временных военных госпиталей. В мир­ное время кадры временных госпиталей с целью ускорения формирования состояли при постоянных госпиталях.

29 марта 1836 г. было утверждено положение о главном инспекторе медицинской части армии, со­гласно которому на медицинского инспек­тора возлагался надзор за порядком и уст­ройством медицинского управления в ар­мии, за оказанием своевременной помощи раненым и их эвакуацией.

В ходе войны (19 января 1855 г.) для руковод­ства медицинской службой действующей армии было создано полевое военно-меди­цинское управление во главе с полевым генерал-штаб-доктором, являвшимся «на­чальником всей медицинской части в армии». В штате Военно-медицинского управления войск в Крыму состояли:

• генерал-штаб-доктор,
• главный хирург армии,
• инструмен­тальный мастер,
• правитель канцелярии (из медиков),
• секретарь и 6 писарей.

Генерал-штаб-доктор подчинялся главнокомандую­щему   армией   через   дежурного   генерала.

По состоянию на 1 января 1853 г. в русской армии полагалось иметь:

• медиков – 2 007,
• фельдшеров – 3 398,
• фельдшерских учени­ков – 350;

недоставало:

• медиков – 193,
• фельд­шеров – 172,
• фельдшерских учеников – 292.

С приведением войск на военное положение некомплект значительно возрос, в то время как возможности для его восполнения были весьма ограничены (средний ежегодный выпуск врачей из Медико-хирургической академии – 30 человек, из университетов – около 50).

По Гюббенету, в течение Крымской войны принято на военную службу 1 142 вра­ча, в том числе врачи иностранных госу­дарств и студенты, получившие диплом вра­ча, не закончившие полного курса обучения.

Особенно остро чувство­вался недостаток опытных фельдшеров. С 1853 г. по 1856 г. на военную службу посту­пило 3 759 фельдшеров и фельдшерских уче­ников, около 50% которых выбыло из строя.

Заблаговременного сосредоточения необ­ходимых сил и средств медицинской службы на театрах войны произведено не было, хотя некоторые подготовительные меро­приятия, в частности, на Дунайском театре, и проводились.

Общая неподго­товленность медицинской службы к войне создавала исключительно большие труд­ности в деле медицинского обеспечения боевых действий войск: «…мы не имели на полуострове ни запасов продовольствия, ни госпиталей для помещения большого числа больных и раненых…» (Ушаков). «В начале осады Севастополя 1 врач при­ходился на 300 человек  раненых» (Блиох).

Руководящими принципами в оказании хирургической помощи и лечении ране­ных являлись энергическое исследование раны посредством пальца хирурга и зонда с целью обнаружения и последующего извлечения инородных тел, широкое рас­сечение раны, первичная ампутация при осложненных огнестрельных переломах. Считалось, что опасность для жизни от огнестрельной раны настолько велика, что по сравнению с ней опасность ампутации ничтожна.

Для очистки ран, прижиганий, дезодо­рации зловонного раневого отделяемого эмпирически применялось значительное чис­ло антисептических препаратов (спирт, йод­ная настойка, смолы, деготь и т. п.); для перевязок – холщевые бинты и корпия, из­готовленная из хлопчатобумажной ветоши (заготавливались комиссариатским депар­таментом).

Иммобилизирующие повязки не имели широкого распространения. В период Кавказской экспедиции 1847 г. и осады аула Салты Н. И. Пирогов впервые применил на театре войны эфирный наркоз (до этого операции производились без обезболивания), резекцию суставов и костей при огнестрельных переломах и иммобилизирующую крахмальную повязку.

Летальность раненых в лечебных учреждениях была весьма высокой вследствие раневых осложнений (газовая гангрена, пиемия, сепсис) и внутригоспитальной инфекции.

В войсках были широко распространены острозаразные заболевания. Обычно потери войск от болезней в несколько раз превышали потери от неприятельского оружия. Это зависело от того, что истинная природа инфекционных болезней в тот «добактериологический» период развития медицины еще не была известна.

Возникновение инфекционных заболеваний связыва­лось с плохими метеорологическими усло­виями (дожди, сырость, ночной холод), нездоровой местностью, испорченным воздухом (миазмы).

Предупреждение инфекционных заболеваний в войсках и борьба с возникшими болезнями регламентировались правилами военно-медицинской полиции, установленными эмпирическим путем. Основными противоэпидемическими мероприятиями признавались просторное размещение солдат, смена лагерной стоянки, ограничение физической нагрузки, питание доброкачественными продуктами, более частое, чем обычно, мытье в бане со сменой белья, предотвращение простуды (для чего в войсках Южной, Крымской и Кавказской армий широко применялись шерстяные набрюшники). Для предупреждения заболеваний натуральной оспой проводились прививки «коровьей оспы».

При появлении инфекционных заболеваний в войсках врачам частей вменялось в обязанность проводить регулярные осмотры солдат с целью выявления заболевших и «слабосильных»; последние считались наиболее подверженными инфекции. Заразные больные направлялись в госпитали, где для них выделялись отдельные помещения.

Физически ослабленные (слабосильные) солдаты помещались в «слабосильные команды» при частях. При возникновении чумы применялись жесткие карантинные мероприятия, вплоть до оцепления районов (населенных пунктов), где была установлена чума.

Намеченные для проведения в войсках мероприятия против заразных заболеваний объявлялись приказом, что неоднократно имело место во время Крымской войны в войсках Южной и Крымской армий и в отдельном Кавказском корпусе.

 

Медицинское обеспечение Крымской армии.

К началу высадки союзных войск в Крыму имелось всего 5 военно-сухопутных, (постоянных) госпиталей и 1 морской госпиталь общей емкостью коечной  сети  1950 коек.

Военно-сухопутные госпитали рас­полагались:

• в Севастополе 1 на 610 коек,
• в Симферополе 1 на 310 коек,
• в Феодосии 1 на 310 коек,
• в Керчь-Еникале 1 на 160 коек,
• в Перекопе 1 полугоспиталь на 60 коек
• Кроме того, морской госпиталь на 500 коек – в Севастополе.

Перевязочных материалов в Севастополе было всего на 6000 человек.

Запасы медицинского имущества нахо­дились в ведении главнокомандующего Южной армией Горчакова и начали поступать в Крым с большим запозданием.

Регулярное снабжение госпиталей и лазаретов перевя­зочными средствами установилось только с марта 1855 г. Находившиеся в Севастополе кадры четырех ВВГ 2-го класса оставались в свернутом состоянии, хотя предоставления об их открытии делались неоднократно Меншикову. На второй день Альминского сражения эти кадры спешно раз­вернули сводный ВВГ, который был вынужден совершенно не подготовленным принять до 2 000 раненых.

Руководство медицинской службы Крым­ской армии не было объединено, генерал-штаб-доктор Шрейбер был назначен после начала осады Севастополя,

После Альминского сражения (8 сентября 1854 г.) раненые прибывали в Севастополь, не получив первой помощи. Многие из них остались не вынесенными с поля сражения, что явилось следствием неорганизованности медицинского обеспечения.

Отряд в 35 000 человек обеспечивался двумя перевязоч­ными пунктами, «на каждый из которых назначено по три медика с небольшим числом лазаретной прислуги и по десяти полуфурков для отвоза раненых» (Столетие Воен­ного министерства, т. VIII, ч. IV).

Неорга­низованность медицинского обеспечения и неподготовленность медицинской службы имели место и позднее, после Инкерманского сражения (24 октября 1854 г.).

Н. И. Пирогов пишет: «… Да, 24 октября де­ло не было нежданное, его предвидели, предназначали и не позаботились. 10 000 и даже 11 000 было выбитых из строя, 6 000 с лишним раненых, и для этих раненых не при­готовили ровно ничего; … целые недели они не были перевязаны и даже не накорм­лены… Приехав в Севастополь 12 ноября, следовательно 18 дней после дела, я нашел слишком 2 000 раненых, скученных вместе, лежащих на грязных матрацах, перемешанных, и целые 10 дней почти с утра до вечера должен был оперировать таких, которым операцию должно было сделать тотчас после  сражения».

В отдельных, к сожалению, единичных, случаях медицинское обеспечение предстоящих боевых действий организовывалось заблаговременно и продуманно. Например, при подготовке наступления на Евпаторию были выработаны с участием главного хи­рурга армии Райского «Правила для уборки раненых с поля сражения и перевозки их на перевязочный пункт», в которых четко опре­делялся порядок «открытия» перевязочных пунктов, устанавливались места дислокации главного перевязочного пункта и подвижного госпиталя, регламентировались вынос раненых с поля боя на перевязочные пункты и их дальнейшая транспортировка.

Горячее участие в оказании помощи ране­ным приняли местные жители – «солдатки и матроски». Некоторые из них работали на перевязочных пунктах, а иногда оказы­вали помощь раненым на батареях, и бастионах.

С началом осады Севастополя оказание медицинской помощи раненым из состава гарнизона производилось на перевязочных пунктах двух типов. В непосредственной близости к оборонительной линии располагались передовые перевязочные пункты, или так называемые «перевязочные станции», где работал медицинский состав полков, вошедших в состав Севастопольского гарнизона.

Места расположения этих пунктов обозна­чались красными флагами. Кроме этих пунктов, в городе были развернуты три главных перевязочных пункта:

• в Благо­родном собрании, где работал Н. И. Пирогов,
• на Корабельной стороне при ВВГ, где работал Гюббенет,
• и на Северной стороне при постоянном сухопутном госпи­тале, где работал главный хирург южной армии Рудинский.

При каждом главном пункте были и постоянные лазареты на 300 — 500 кроватей.

Рис. 1. Дислокация перевязочных пунктов и госпиталей (апрель 1855 г.) к периоду второй бомбардировки Севастополя

 

После второй бомбардировки большинство передовых перевязочных пунктов было упразднено; медицинский состав их перешел для работы на главные перевязочные пункты, куда стали поступать раненые непосред­ственно с бастионов.

Вынос раненых на перевязочные пункты вначале не был организован и происходил стихийно. В дальнейшем было приказано, чтобы все войска, находящиеся на позициях, имели по 8 человек от роты для выноса раненых к месту расположения ближайшего резерва, в пункты, обозначенные желтыми флагами.

Отсюда раненые выносились на передовые перевязочные пункты носильщиками, выделенными из состава резервных частей (по 12 человек на роту). На передовых перевязочных пунктах раненые получали первоначальное медицинское пособие и переносились на главные перевязочные пункты носильщиками из состава двух сформированных команд (одна в городе – 180 человек, одна на Корабельной стороне – 160 человек).

Н.И. Пирогов, оценивая организацию выноса раненых с поля боя во время осады Севастополя, указывал на необходимость создания штатных подразделений санитаров-носильщиков: «Строевой солдат никогда не может заменить хорошо обученного своему делу носильщика… Через это выбывает огромная масса людей из строя. В Севасто­поле, например, переносили каждого ране­ного с батарей и из траншей… не четыре, а нередко 6 и 8 человек… Неприученный строевой солдат не умеет ни поднять, ни положить, ни нести ловко раненого».

Основная тяжесть работы по оказанию хирургической помощи раненым ложилась на главные перевязочные пункты, куда в дни бомбардировок поступало большое число раненых, например, 25 мая 1855 г. на перевязочный пункт на Корабельной стороне поступило от 4 000 до 5 000 раненых.

С главных перевязочных пунктов раненые направлялись в госпитали, расположенные на Северной стороне. Врачи и вспомогательный медицинский состав са­моотверженно работали на перевязочных пунктах, несмотря на интенсивный огонь противника.

Только к концу осады Севасто­поля главные перевязочные пункты были переведены на Северную сторону, причем вследствие трудностей переправы раненых через бухту и запоздалого их поступления на пункты пришлось вновь развернуть один главный перевязочный пункт в казематах Николаевской батареи, где он и находился вплоть до падения Севастополя.

Точное количество операций, произведенных на главных перевязочных пунктах, неизвестно. Гюббенет и его помощники произвели 3 329 операций. По спискам Н. И. Пирогова, одних резекций, которые были сравнительно редкими операциями, сделано до 200. Рудинский и его помощники сделали до 4 августа 1855 г. 2 025 операций.

Севастопольские хирурги, наряду с ампутациями, начали широко применять методы «сберегательной, консервативной хирургии», среди которых наибольшее значение имели резекции и предложенная Н. И. Пироговым неподвижная гипсовая повязка.

Н.И. Пи­рогов указывает, что «мы одни сделали в эту войну более резекций, чем все иностранные хирурги в первую Голштинскую, Крымскую и Итальянскую войны».  В  Крымскую кампанию был широко применен хлороформ­ный наркоз, без которого не было произве­дено почти ни одной операции. Солдаты настолько доверяли этому средству, что не соглашались на операции без «сонных капель».

Исключительно большое значение для организации хирургической помощи на главных перевязочных пунктах при массовом поступлении раненых име­ла сортировка, впервые примененная Н. И. Пироговым в Севастополе и выдвинутая им как один из основных принципов военно-полевой хирургии.

В частях войск, расположенных вне Севастополя, первая помощь раненым и больным оказывалась в полковых лазаретах и развернутых последними перевязочных пунктах на позиции. Перевязочные пункты обычно располагались в шалашах или (чаще) в землянках, лазареты размещались в ближайших населенных пунктах. Отсюда раненые и больные на­правлялись в расположенные на Инкерманских высотах и у Бельбека «палаточные госпитали».

После первых же боев у Севастополя возникла настоятельная необходимость эвакуации раненых из города и за пределы полуострова с тем, чтобы обеспечить возможность приема вновь прибывающих раненых и больных.

Эта эвакуация не была должным образом организована: отсутствовали специальные транспортные средства, не были созданы этапы на пути эвакуации, медицинская помощь и питание раненых производились неудовлетворительно, коммуникации не обеспечивались достаточным количеством развернутых госпиталей.

«Самая ужасная вещь – это недостаток транспортных средств, отчего больные постоянно накопляются в различных местах, должны поневоле оставаться иногда целые дни и ночи на полу без матрацев и без белья, и терпеть от перевозки в тряских телегах и по сквернейшей дороге в свете; от этого самые простые раны портятся и больные eще более заболевают…

Я видел, как отправилось 700 больных из Симферополя в Перекоп; их положили по три и по четыре на татар­ские арбы, без подстилок, без покрышек, в одних солдатских шинелях, надетых у иных только на рубашки, и так повезли в путь, продолжающийся целую неделю; а ночлегов нигде нет, следовательно ночуют под открытым небом» (Н. И. Пирогов).

Для того чтобы по возможности улучшить транспортировку раненых и их медицинское обслуживание в пути следования H. И. Пирогов организовал особый отряд сестер, под названием транспортного, из состава которого выделялись сестры для сопровождения транспортов c ранеными.

Особые трудности возникли в Симферо­поле, сделавшемся главным местом сосре­доточения раненых и больных со всего полуострова. К началу военных действий в Симферополе было только два лечебных за­ведения: военный госпиталь на 310 коек и гражданская больница.

Эти лечебные заведения и должны были обеспечивать прием, размещение и оказание медицинской помощи раненым и больным, которых скопилось в Симферополе к концу октября 1854 г. до 5 000, а к концу февраля 1855 г. – до 7 000.

После каждого удара, наносившегося про­тивником, движение транспортов с ранеными усиливалось, и Симферополь переполнялся ранеными, так как дальнейшая перевозка их через обширную Перекопскую степь и узкий перешеек была очень трудной.

Только в апреле 1855 г. в Симферополь прибыли из Одссы два ВВГ, после чего количество развернутых для раненых и больных мест было доведено до 14 000.

Исключительно большую роль в организации медицинской помощи в Крымской армии и в деле улучшения медицинского обслуживания раненых и больных на перевязочных пунктах, в госпиталях и во время перевозки на транспортах сыграл Н. И. Пи­рогов, который прибыл в первой половине ноября 1854 г. в Севастополь с группой врачей-хирургов и отрядом сестер Крестовоздвиженской общины.

Это было первой в истории военной медицины попыткой организован­ного и массового применения женского труда в лечебных учреждениях на театре войны.

Одновременно с Пироговым в Севастополе работал X. Гюббенет с группой врачей и студентов Киевского медицинского факультета. Гюббенет руководил работой главного перевязочного пункта на Корабельной стороне, а после отъезда Н. И. Пирогова заместил его на перевязочном пункте Городской  стороны.

Деятельность медицинской службы в пе­риод Крымской войны протекала в неблаго­приятных условиях. Военные врачи не яв­лялись полновластными руководителями и организаторами медицинского обеспечения и во многом зависели от произвола военной администрации, не понимавшей, а иногда не желавшей понимать нужд медицинской службы.

«Госпитальная администрация во главе со своим начальником генералом Остроградским, как всегда, желала, чтобы врачи находили все удовлетворительным и очень неохотно отпускала дрова, теплую одежду и горячую пищу» (Малис).

В своей докладной записке Н. И. Пирогов писал: «Опыт убедил меня, что в военное время весь успех зависит несравненно более от правильности врачебно-административных распоряжений, нежели от искусства врачей. Между тем, состоящий при армии генерал-штаб-доктор не имеет на то достаточно ни власти, ни средств. Он столько же связан в своих действиях медицинским департаментом, сколько и дежурным генералом и другими  воинскими начальниками.

Кроме того, председатель врачебного комитета при штабе есть лицо, не компетентное в меди­цине  –  дежурный генерал, равно как и инспектор госпиталей» (Столетие Военного министерства, т. VIII, ч. IV, стр. 177).

Материальное обеспечение лечебных уч­реждений было плохим, что во многом зависело от злоупотреблений чиновников комиссариатского ведомства. Несмотря на эти условия, военные медики самоотверженно выполняли свой долг. Многие из них погибли на своем посту.

Из общего числа 2 839 врачей, находившихся во время войны на военной службе, умерло 354, т. е. 12,5%. В приказе начальника Севастопольского гарнизона от 26.IV.1855 г. говорится: «В на­стоящее время обороны Севастополя медицинские чиновники, подвизающиеся на своем трудном поприще, явили опыты при­мерного самоотвержения; большая часть из них перенесла тяжкие болезни; многие даже сделались жертвой своих неимоверных усилий».

Данные о потерях войск в Крыму разно­речивы, что зависит от того, включены ли в сведения потери флотских экипажей, иррегулярных частей и т. д.

По ведомости Гюббенета, составленной из ежедневных рапортов частей Севастопольского гарнизона, количество раненых и контуженых за время военных действий равняется 73 449, количество раненых и контуженых вне Севастополя – около 14 000. Таким образом, общие потери ранеными и контужеными за время боевых действий в Крыму составляют около 87 500.

Стефановский и Соловьев определяют на основе полковых списков число раненых и контуженых в 81247; в эту цифру не включены не вошедшие в списки 13 500 раненых Черноморского флота.

По данным Тотлебена, общие потери войск в Крыму составили 128 669 человек; из них убитых и пропавших без вести – 32 007.

Весьма значительные потери нес гарнизон Севастополя во время бомбардировок. Так, например, общие потери гарнизона соста­вили при первой бомбардировке  (5 – 13 октября 1854  г.) – 3 687 человек, из них в 1-й день – 1 102; при  второй бомбардировке (28 марта – 6 апреля 1855 г.) – 5 986 человек; при  третьей бомбардировке (24 – 29 мая 1855 г.) – 3 500 че­ловек (без потерь во время атаки на  Селенгинский и Волынский редуты); при четвертой  бомбардировке и штурме (5 – 6 июня 1855  г.) – 4 800  человек; при пятой бомбардировке (5 – 24 августа 1855 г.) – 11 921 человек.

Летальность раненых в лечебных учреждениях Крымской армии была значительной – 23,3%, что зависело от неблагоприятной госпитальной обстановки и тяжести ранений (ранения артиллерийскими снарядами).

Характеризуя тяжесть ранений, наносимых различными видами ранящего оружия, Н. И. Пирогов к наиболее тяжелым относит ранения артиллерийскими снарядами, сопровождающиеся обширным нарушением целости мягких тканей, раздроблением костей и даже потерей целых членов.

Конические штуцерные пули, обладая большой начальной скоростью, наносили тяжелые поражения как на ближних, так и на дальних дистанциях. Легко проникая через толщу мягких тканей к костям, они очень часто раздробляли последние на многочисленные осколки. Ранения круглыми пулями на близких дистанциях причиняли примерно такие же повреждения тканей; на излете эти пули часто причиняли лишь контузии или застревали в толще мягких тканей.

Летальность больных: в лазаретах – 5,9%, в госпиталях – 23%. Наиболее широкое распространение в войсках имели перемежающаяся (крымская) лихорадка, поносы, тиф, цинга.

За время боевых действий в Крыму в русских войсках имели место три вспышки холеры, которая, видимо, была занесена из войск противника. Однако в русских войсках холерная эпидемия не получила столь сильного развития, как в войсках противника, и сравнительно бы­стро прекратилась. Летальность от холеры достигала 60%.

 

Крымская война и медицинская служба флота.

 

К началу войны 1853 – 1856 гг. Военно-Морские  Силы  России  состояли  из Балтийского и Черноморского флотов, Архангельской, Каспийской и Камчатской флотилий.

Черноморский флот был достаточно силен, чтобы до вступления в войну Англии и Франции поддерживать могущество России на Черном море и нанести решительное поражение турецкому флоту, что он и сделал в Синопском бою, но он уступал объединенному союзному флоту противников по количеству кораблей и в отношении вооружения и техники.

Черноморский, флот не имел винтовых линейных кораблей и фрегатов и со времени объявления войны лишился возможности предпринимать решительные действия на море.

Сразу же после объявления войны английские и французские эскадры появились на Черном, Балтийском, Белом морях и в Тихом океане у наших берегов, но основные военные действия развернулись в районе Крыма.

Основными событиями войны 1853 – 1856 гг. на море являются:

• Синопский бой – 18(30) ноября 1853 г., в котором русский Черноморский флот разбил и полностью уничтожил турецкую эскадру;
• проход союзных англо-французских эскадр в Черное море 3(15) января 1854 г.;
• блокада Севастополя с моря морскими силами противника с 1(13) сентября 1854 г.;
• высадка десанта союзников в Евпатории 8(20) сентября 1854 г.;
• осада и героическая 349 – дневная оборона Севастополя (с 5 октября 1854 г. по 27 августа 1855 г.).

Во главе Черноморского фло­та в эти годы стояли талантли­вейшие командиры-флотоводцы школы адмирала М. П. Лазарева – адмиралы П. С. Нахимов, В. А. Корнилов, В. И. Исто­мин. Моряки русского флота понимали невозможность борьбы в открытом море нашего устаревшего парусного флота с соединенным паровым флотом союзников.

По приказу командования часть кораблей была затоплена при входе в Севастопольский внутренний рейд, и этим был прегражден вход на него судам противника. Сами же моряки со снятым с кораблей вооружением перешли на сухопутную оборону Севастополя. На бастионах полностью соблюдались требования морского устава. Служба и весь уклад жизни были построены, как на кораблях.

К началу войны во главе морской медицинской службы флота находился директор медицинского департамента Морского министерства. На флотах (Балтийском и Черноморском) медицинскую службу возглавлял генерал-штаб-доктор. Каждая эскадра имела своего старшего врача, подчинявшегося начальнику штаба эскадры, а по специальным вопросам – генерал-штаб-доктору флота.

На кораблях находились корабельные врачи со своими помощниками – младшими врачами, а также фельдшеры и лазаретные служители. Корабельные врачи подчинялись непосредственно командирам кораблей, а по «вопросам врачевания» – старшему врачу эскадры. Количество медицинского состава и медицинское снабжение на кораблях определялись в зависимости от класса корабля.

Морской устав 1853 г. точно регламенти­ровал права и обязанности старшего врача эскадры, корабельных врачей и другого медицинского состава как в мирное время (лечение больных, систематические медицинские осмотры, санитарный надзор и пр.), так и в военное (оказание помощи раненым, их эвакуация с корабля на берег и пр.).

Определенные обязанности в деле сбережения здоровья были возложены на командиров кораблей, офицерский состав и матро­сов. Особое внимание уделялось уточнению обязанностей врачей при общих работах, во время боя, при абордаже, пожаре. По тревоге в распоряжение врача поступали комиссар (заведующий хозяйством), писарь и необходимое число рядовых для переноски раненых.

По ст. 552 и 553 Морского устава 1853 г. в период боя раненым подавалась первая врачебная помощь, а к тяжким и опасным операциям корабельные врачи приступали только в неотложных случаях. Более слож­ные операции производились на кораблях по окончании  сражения.

После Синопского боя эскадра возвратилась в Севастополь 22 – 23  ноября на 4 – 5-й день после сражения. Здесь раненые сразу же были переведены в морской госпиталь.

В числе пленных находился командующий турецкой эскадрой вице-адмирал Осман-паша, раненный в правую ногу (с переломом костей) и спасенный русскими моряками с погибавшего турецкого фрегата. Осман-паша был помещен в Севастопольский морской госпиталь, где врачом Павловским ему была произведена ампутация ноги; позднее он был эвакуирован вглубь России.

Дальнейших боевых действий на кораблях Черноморского флота в эту войну почти не было, и лишь некоторые корабли в бухтах своим огнем поддерживали наши береговые части.

Во все время Крымской кампании Главный командир Черноморского флота и портов не был подчинен Главнокомандующему в Крыму. Поэтому морские части, учреждения и заведения в Севастополе находились в зависимости от Черноморского ведомства в Николаеве. Из Николаева шло и все снабжение флота.

Общим начальником всех морских частей и учреждений (в том числе и медицинских), находившихся в Севастополе, был командир Севастопольского порта, во всех отношениях подчиненный главнокомандующему. Морские госпитали и дру­гие штатные морские медицинские формирования сохраняли во время войны свое отдельное от армии управление.

К началу войны медицинскую службу Черноморского флота возглавлял генерал-штаб-доктор А. Ф. Кибер, а по его смерти (от тифа) – Шрейбер, находившиеся в Николаеве. Их служебным аппаратом являлось медицинское отделение Главного управле­ния Черноморского флота и портов.

Медицинский инспектор Севастопольского порта (Рождественский) ведал личным составом медицинской службы в Севастополе и вопро­сами медицинского снабжения. Он нахо­дился в подчинении командира Севастопольского порта (помощник начальника Севастопольского гарнизона) и генерал-штаб-доктора Черноморского флота в Николаеве.

Основным лечебным заведением являлся Севастопольский морской госпиталь, во главе которого стоял главный доктор (в начале войны Х. Л. Гейнрих, позже умер­ший от тифа), подчиненный командиру порта и генерал-штаб-доктору Черномор­ского флота.

Санитарные вопросы гарнизона разрешались врачами городовым и ка­рантинным. Городовой врач нес медико-полицейские функции и находился в распо­ряжении командира Севастопольского порта, карантинный врач ведал главным обра­зом противоэпидемическими мероприятиями (в особенности предупреждением заноса инфекций извне).

Городовой и карантинный врачи были врачами морской медицинской службы. Наконец, в Севастополе имелась кригс-комиссариатская часть, подчинявшаяся Черноморскому интендантству. От нее шло все хозяйственное и финансовое снаб­жение медицинских учреждений.

Морская медицинская служба обязана известными успехами тому, что еще до начала обороны Севастополя начальник штаба Черноморского флота адмирал Корнилов и командир порта адмирал Нахимов уделяли этому делу самое серьезное внимание.

По решению Корнилова уже к 15. сентября (осада началась 5 октября) в Севастополе было открыто 4 перевязочных пункта. Все они были расположены в непосредственной близости к линии сухопутной обороны и были рассчитаны на подачу скорой врачебной помощи раненым (морякам и армейцам).

В ходе обороны они неоднократно передислоцировались и открывали временные отделения (для трудно больных и безнадежных в доме Гущина и др.). Их личный состав иногда высылался для работы в полевых условиях (пункт 1 для оказания помощи раненым после Инкерманского сраже­ния).

Перевязочные пункты сыграли значительную роль в деле обеспечения раненых скорой квалифицированной врачебной помощью. Руководителями хирургической работы на них были Пирогов и Гюббенет. Только за время с 17 октября  по 31 декабря 1854 г. через перевязочные пункты 1 – 2 (помещение «Благородного собрания») и 4 (казарма 38-го флотского экипажа) прошло 5 908 раненых, причем только морскими  врачами произведено 385 «важных» операций – «отнятие главных членов».

Перевязоч­ные пункты были снабжены медицинским имуществом и укомплектованы морскими врачами и фельдшерами (пункт 1 имел 8 врачей и 7 фельдшеров). В течение всего периода обороны на перевязочных пунктах, несмотря на большое потребление, не было недостатка в перевязочном материале.

Так, на перевязочном пункте 1 с отделением для тяжелораненых расходовалось в апреле ежедневно до 7 пудов корпии. В августе на перевязочном пункте Николаевской батареи израсходовано полтора пуда хлороформа, который в эту войну широко применялся Пироговым и другими врачами для обезболивания при оперировании раненых.

Расходовалось также большое количество гипса, который, по идее Пирогова, применялся для иммобилизации конечностей при лечении и транспортировке раненых. В последние дни защиты Севастополя ежедневно расходовалось до 30 000 аршин бинтов.

При отступлении наших войск из Севастополя значительное количество перевязоч­ного материала и медицинского имущества перевязочных пунктов  было оставлено  на Южной стороне.

По морской традиции на перевязочных пунктах широко применялись водка и виноградное вино («морская чарка»). Здесь же, а также в госпиталях впервые использовался для питья клюквенный экстракт. Для дезинфекции и дезодорации помещений перевязочных пунктов, госпиталей, а также покойницких и всякого рода уличных санитарных устройств впервые в Се­вастополе с успехом применялась дезинфицируюшая жидкость, так называемая жидкость Жданова.

Морское и сухопутное ведомства испытывали недостаток в хирургическом инструментарии, который плохо доставлялся в Крым и еще хуже распределялся. Морские врачи,  на которых в начале осады почти исключительно лежала вся работа на перевязочных пунктах, до последнего дня своей деятельности на них оперировали старыми и испорченными инструментами.

По мере увеличения численности армейских частей гарнизона, а также из-за больших потерь моряков количество морских подразделений стало уменьшаться и, по свидетельству Гюббенета, «перевязочные пункты начали мало-помалу переходить в руки других врачей и особенно Пирогова, а морские врачи не получали другого назначения, были буквально вытеснены со своих мест и остались без назначения… Наконец, они почти все переселились из Севасто­поля в Николаев, где и вступили в регулярные служебные отношения».

Севастопольский морской госпиталь, расположенный в начале осады на Корабельной стороне, уже в первые дни бомбардировки подвергся серьезным разрушениям и неоднократно передислоцировался; его последним месторасположением была доли­на Бельбека – сперва в палатках, затем в зимних переносных деревянных бараках (на 1000 чел.), доставленных из Николаева.

Госпиталь был рассчитан на 1200 коек. На 1(13) сентября 1854 г. он был укомплектован по V классу на 1800 коек. Имелся запас вещевого имущества на 1 500 чел., а пере­вязочного материала на 6 000 раненых.

В дальнейшем материальная часть пополнялась хорошо. Госпиталь неоднократно открывал филиалы как хирургические (Александровские казармы, провиантские склады и др.), так и для специального лечения цинготных больных в деревне Сабли (Шабли) на 122 кровати весной 1855 г. при появлении массовых заболеваний цингой; холерное отделение в Доме инженеров при возникновении заболеваний холерой и пр.

Для долечивания легкораненых (моряков и армейцев) в течение трех месяцев 1855 г. использовались стоявшие на внутреннем рейде корабли «Императрица Мария», «Чесма», «Ягудиил». За это время через них прошло 1600 раненых, умерло 5, возвращено в госпитали 150. Медицинское обслуживание производилось корабельными и госпитальными врачами.

После сражения при Альме в госпиталях Крыма, в которых к моменту высадки союзников в Евпатории имелось 1950 коек, скопилось значительное количество раненых. Для этого количества не было предусмотрено ни помещения, ни кроватей; не было и достаточного количества врачей.

Такое положение побудило морское командование (Нахимова) избрать этапом эвакуации больных и раненых моряков не Симферополь, а Николаев, где находились главные управления Черноморского флота и имелся морской госпиталь (на 600 коек, доразвернутый до 2341 койки).

По принятому решению безусловной эвакуации подлежали все ампутированные и нуждавшиеся в продолжительном лечении. Тяжелораненые и больные оставались в Севастополе до улучшения состояния здоровья. Легкораненые не эвакуировались.

Для обеспечения учета и эвакуации раненых моряков, выдачи им денежных пособий и вообще для координации медицинского дела на Черноморском флоте в Севастополе и Николаеве находились специально уполномоченные Морским министерством чиновники.

Перевозка раненых из Севастополя в Николаев производилась транспортами в количестве 60 – 130 и более подвод (большей частью крытых или специальных фургонов), нанимаемых у частных лиц через подрядчиков. Каждый, транспорт сопровождали офицер или штурман как начальник транспорта, морской врач с 2 – 3 фельдшерами и лазаретными служителями. Они имели походную аптечку. На дорожные расходы и покупку в пути дополнительных продуктов начальнику транспорта выдавались деньги до 1 руб. серебром на 1 раненого.

Всего с ноября 1854 г. было отправлено 32 транспорта, перевезших около 6000 раненых и больных. В пути умерло 110 чел. (2%). В Симферополе и на Перекопе раненые снабжались хлебом, остальные продукты брались с собой. Весь переход продолжался 5 – 6 дней (400 верст), причем предусматривались остановки в дороге (ночлег, пи­тание раненых, исправление повязок и пр.).

Количество раненых моряков по спискам перевязочных пунктов и записям в специально заведенных книгах морского ведомства составило 10 331 чел. (Гюббенет) при средней численности морской части гарнизона Севастополя в 1854 г. 28 716 чел. (Менде).

Официальные отчеты медицинского департамента Морского министерства указывают на иное число раненых моряков, поступивших в Севастопольский морской госпи­таль: в 1854 г. – 2 191 чел. и в 1855 г. (по 15 сентября, когда морские команды были выведены) – 7 597 чел., а всего 9 788 чел.

В это число входят госпитализированные раненые с кораблей – после Синопского боя, но не учтены раненые, возвратившиеся в строй после оказания им помощи на перевязочных пунктах. Из 2191 раненого моряка, находившихся в Севастопольском морском госпитале в 1854 г., выздоровело 1474, умерло 400, а в 1855 г. из 7597 раненых выздоровел 1941, эвакуировано 4753, умерло 903.

Раненых сухопутной армии находилось в Севастопольском морском госпитале в 1854 г. 1455 офицеров и солдат. Из них выздоровел 1321, умерло 119. В 1855 г. число раненых военного ведомства в мор­ском госпитале было незначительно (Менде).

В первые месяцы обороны численность морских частей превосходила имевшееся тогда количество сухопутных войск. В этот период почти все моряки уже находились на батареях и бастионах, поэтому при обстреле их противником потери в личном составе преимущественно падали на артиллерийские расчеты моряков. С увеличением количества сухопутных войск и убылью моряков первоначальное   соотношение   изменилось.

С 25 мая по 20 июня 1855 г. (за этот период были две большие бомбардировки и первый штурм) из личного состава морских частей было убито 345 чел., ранено 1 476, контужено 1 484; всего потери моряков соста­вили 3 298 чел., из которых 1 332 по оказании им медицинской помощи остались на своих  местах.

В морском госпитале и на перевязочных пунктах (в первые месяцы их деятельности) работали почти исключительно морские врачи, квалификация которых была, по-видимому, достаточно высокой. Статистика исходов произведенных операций, по свидетельству Гюббенета, «не так неблагоприятна, как статистика операций, сделанных после прибытия Пирогова и Гюббенета в Севастополь.

Ведь застали же мы в госпиталях многие ампутации бедра, находившиеся уже в периоде выздоровления, тогда как ни Пирогову, ни мне в первое время своего пребывания на Севастопольских перевязочных пунктах не удалось довести до выздоровления ни одной первичной ампутации бедра».

Всего за время обороны Севастополя на перевязочных пунктах (кроме госпиталей) было произведено морякам 409 хирургических операций, в сухопутной армии за это же время – 4 462 (Гюббенет).

Все морские чины, которым оказывалась медицинская помощь на перевязочных пунктах и которые нуждались в стационарном лечении, направлялись только в морской госпиталь или его филиалы.

Порядок оказания первой помощи на батареях и бастионах и доставки пострадавших на перевязочные пункты был регламентирован приказом начальника Севастопольского гарнизона от 29 ноября (11 декабря) 1854 г., в котором были даны общие правила для сухопутных и морских частей. Были назначены особые лица для наблюдения за порядком при оказании помощи раненым на батареях.

На четырех пунктах сбора раненых в районе частей резерва, обозначавшихся красными флагами, должны были постоянно находиться по врачу и по два фельдшера от соответствующего полка (экипажа). Местонахождение пунктов было  точно   фиксировано.

Этим же приказом регламентировался порядок несения медицинским составом дежурств на перевязочных пунктах, указаны права и обязанности дежурных, установлены правила перевозки раненых и больных через бухту на Северную сторону и установлены часы отхода пароходов и гребных судов. В июне 1855 г. приказом по гарнизону для эвакуации раненых на Северную сторону была установлена постоянная готовность одного парохода, трех больших транспортных судов и трех шлюпок.

Число больных моряков в Севастополе, по данным медицинского департамента Мор­ского министерства, составило за 1854 г. 18 222 и за 1855 г. (январь — 15  сентября) 23 733 чел.; в том числе в 1854 г. было 233 морских офицера и в 1855 г. – 524.

В 1854 г. заболело холерой 820 чел., лихорадкой – 845, перемежающейся лихорадкой – 3190, страдавших поносами 563, цинготных 1800. Заболевания холерой на­чались в июле и достигли максимума в се­редине октября.

Заболеваемость 1855 г. в отчете департамента не дифференцирована. В отношении исходов заболеваний имеется указание, что «неблагоприятный исход име­ли тиф, холера, изнурительные лихорадки, чахотка и водянка разного рода» (Менде). Отношение количества выздоровевших к больным было 1:2, а умерших к выздоро­вевшим – 1:4.

Наибольшее число больных холерой и страдавших поносами в 1855 г. отмечено в летнее время. Первая вспышка холеры была в конце лета 1854 г., осенью и зимой имелись единичные случаи. Это создавало угрозу появления эпидемической волны летом 1855 г.

Весной 1855 г. на совещании у на­чальника гарнизона с участием Пирогова и Гюббенета были разработаны мероприя­тия по борьбе с этой инфекцией. По предложению Гюббенета, особое внимание было уделено скорейшему выявлению заболев­ших и немедленной их госпитализации в специально развернутом отделении госпиталя: в Доме инженеров.

Было указано, что «все военные начальники от полковника до фельдфебеля, унтер-офицера и ефрейтора как можно строже должны смотреть, чтобы солдаты не пренебрегали расстройством желудка, и допрашивать их об этом ежеднев­но два раза». По ежедневным донесениям командиров частей с мая по август в гарни­зоне заболевало холерой в день от 0 до 6 — 10 чел. По донесениям генерал-штаб-доктора армии Шрейбера, всех заболевших холерой в армии в течение года до 1(13) ноября 1855 г. было 8136 чел. (из них умерло в госпиталях 3 557). Из врачей от холеры погиб лишь один.

В эту войну на долю медицинского состава – врачей, фельдшеров, сестер милосердия и лазаретных служителей – выпала большая и трудная работа.

От тифа погибло 14 морских врачей, а обслуживающий персонал морского госпиталя три раза менялся в результате болезней и изнурения.

Приказ по гарнизону (от 26 апреля 1855 г., № 136) в разгар кампании отмечает исключительно большую роль медицинского состава в обороне города.

«Оценивая вполне службу медицинских чиновников и сравнивая службу операторов со службою на батареях и в траншеях, я ходатайствую у Главнокомандующего об удостоении заслуженными наградами и изъявляю душевную признательность заведующим перевязочными пунктами: севастопольским — академику, профессору, действительному статскому советнику Пирогову и Корабельной стороны — ординарному профессору хирургии, коллежскому со­ветнику Гюббенету.

Объявляю полную благодарность: исполняющему должность главного доктора Севастопольского военно-временного госпиталя медико-хирургу, надворному советнику Загорянскому, лекарям Обермиллеру, Беккерсу, Хлебникову, докторам медицины Тарасову, Пабо, Ребергу и Дземишкевичу, лекарям Левицкому, Пастухову и Доброву, лекарскому помощнику Калашникову…» и другим врачам в количестве 20 человек.

 

Литература

Алферов и Меринг Ф. Отчет о командировке в 1856 г. в Южную армию, в Крым и Константинополь. —  Воен.-мед. ж., т. 69, 1857, т. 75, 1859.

Богданович М. И. Восточная война 1853 – 1856 гг., т. 1 – 4. – СПб, 1876.

Бодан. О фран­цузских госпиталях, о крымском тифе и других болезнях французской армии во время последней войны /Пер. с франц., Воен.-мед. ж., т. 73, 1858.

Генрици А. А. Постройка полевых пере­вязочных пунктов в Крымскую войну на позициях от Балаклавы до Севастополя 1854 – 1855 гг. – Одесса, 1872.

Генрици А. А. Воспоминания о Восточ­ной войне 1853 – 1856 гг. – Русская старина, т. 20, 1877, и тт. 21 и 22, 1878.

Годзеевский Годовой отчет об управлении медицинской частью действую­щего корпуса на кавказско-турецкой границе за 1853 – 1854 гг. – Воен.-мед. ж., т. 67, 1856.

Годовые ведомости о числе больных воинских чинов в лазаре­тах Южной армии с 1 ноября 1853 г. по 1 нояб­ря 1855 г. и госпиталях бывш. Крымской армии с 1 ноября 1853 г. по 1 ноября 1854 г., т. 70, 1857 г.

Гюббенет X. Очерки медицинской и гос­питальной части русских войск в Крыму в 1854 – 1856 гг. – СПб, 1870.

Здекауэр Н. Ф. Сообщения Пирогова по возвращении его из Крымской кампа­нии, Протоколы и труды Русск. хир. об-ва Пирогова за 1887-88.

Квятковский. Отчет о болезнях, господствовавших в Александропольском (Эриванской губ.) военно-временном госпитале с 17 октября 1853 г. по 1 ноября 1854 г. – Воен.-мед. ж., т. 65, 1855.

Кульбин Н. И. и Берлин П. 3. Вос­точная война 1853 – 1856 гг., в кн.: Столетие Военного министерства, т. 8, ч. 4, СПб, 1911.

Метцлер А. Несколько слов о военной гигиене с описанием мер, принятых правительством по окончании Крымской войны в 1856 году против эпидемических болезней, свирепствовавших во время войны в Крыму и в южных губерниях России. – СПб, 1877.

Павлов К. Пиро­гов в обороне Севастополя. – Воен.-сан. дело, № 2, 1938.

Пирогов Н. И. Исторический обзор действий Крестовоздвиженской общины сестер попечения о раненых и больных в военных госпиталях в Крыму и Херсоской губернии с 1.12 – 1854 г. по 1.12 – 1855 г. – Моркой сборник, 1856, т. 21, № 4.

Пирогов Н. И. Начала общей военно-полевой хирургии, взятые из наблюдений военногоспитальной практики и воспоминаний о Крымской войне и Кавказской экспедиции, т. 1 – 2. – М., 1941 – 44.

Пирогов Н. И. Севастопольские письма 1854 – 1855 гг. / Под ред. и с примечаниями Ю. Г. Малиса. — СПб, 1907.

Розенберг и Лашкевич. Практико-медицинские замечания, выведенные из наблюдений в прошедшую войну. Морской сборник,1859, т. 42, № 7.

Смирнов Е. И. Военная медицина и Николай Иванович Пирогов. Л., 1945.

Собрание писем сестер Крестовоздвиженской общины попечения о ране­ных. – СПб, 1855.

Соловьев Н. О перевязочных пунктах Севастополя. Русск. вестн., 1872, т. 99, №6.

Стефановений и Соловьев Н. Очерки санитарного состояния Крымской армии в кампанию 1853 – 1856 гг., вып. 1 и 3. – М., 1872.

Тарле Е. В. Крымская война, тт. 1 – 2. – М. – Л., 1944 – 45.

Ульрихсон. Тяжелые дни Севастопольского военно-временного госпиталя во время осады города в 1854 – 1855 гг. – Протоколы и труды Пироговского об-ва, 1889.

Чернобаев Н. Я. Обзор болезней, господство­вавших в войсках и госпиталях Южной армии с 1 ноября 1853 г. по 1 ноября 1854 г. – Воен.-мед. ж., 1855, т. 65, № 2.

Энгельс Ф. Восточная война 1853 – 1856 гг. Избранные военные произведения, т. 2. – М., 1936.

Гауровиц. Морские врачи в Севастополе. – Морской сбор­ник, 1855, т. 16, № 5.

Гауровиц. Обзор болезней и распоряжений по медицинской части на Балтийском флоте в кампанию 1855 г. – СПБ, 1856.

Донесение вице-адмирала П. С. Нахимова от 29 ноября 1853 г. о Синопском бое. – Там же, 1853, т. 10, №12.

Жандр А. Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии В. А. Корнилова. – СПб, 1859.

3еман Е. В. Некоторые воспоминания из времен осады Севастополя в 1854 – 1855 гг. – Морской сборник, 1856, т. 23, № 9.

Известия о французском флоте. – Там же,1854, т. 11, № 4.

Извлечения из отчета директора медицинского департамента Морского министерства тайного советника Менте за 1855 год. – Там же,1856, т. 24, № 10.

Извлечения из отчета медицинского департамента Морского министерства за 1854 год. – Там же, 1955, т. 17, № 8; Морской устав, СПб, 1853.

Отчет директора Комиссариатского департамента статского советника князя Оболенского. – Морской сборник, 1856, т.21, №5.

Отчет проф. Пирогова о деятельности сестер Крестовоздвиженской общины и прикомандированных врачей. — Там же, 1855, т.16, №5.

Описание обороны г. Севастополя, составленное под руководством генерал-адъютанта Э. И. Тотлебена, ч. 1 – 2. – СПб, 1868.

Постановления и распоряжения правительства по Морскому ведомству и официальные статьи и известия (включая «Извлечения из отчетов статского советника Мансурова относительно попечения о раненых чинах Черноморского флота», списки раненых и списки эвакуированных раненых из Севастополя). – Морской сборник, 1855 – 1856, тт. 16 – 23.

Профессор хирургии X. Я. Гюббенет и его воспоминания об обороне Севастополя 1854 – 1855 гг. – Русская старина, 1889, январь – март.

Сведения об Англо-Балтийском и Черноморском флотах. – Морской сборник, 1854, т. 11,